ОРУЭЛЛОВСКАЯ ИСТИНА: РАСШИФРОВКА ЕГО ВЕРОВАНИЙ И УБЕЖДЕНИЙ

Джордж Оруэлл, прежде известный как Эрик Блэр, прозрел в отношении своих политических убеждений относительно поздно, что, пожалуй, вызывает удивление, принимая во внимание его репутацию. В своём эссе «Почему я пишу», Оруэлл признаётся, что его вовлечение в политические процессы было скорее случайным. Он предполагает, что в мирные времена его интерес к таким вопросам мог бы и не проявиться. Ключевым стимулом для Оруэлла стали 1936 и 1937 годы, когда он отправился в Испанию в качестве журналиста во время Гражданской войны. После приезда он решительно присоединился к борьбе против Франсиско Франко. Если бы его спросили «почему», он без колебаний ответил бы «борьба против фашизма». А если бы его спросили «зачем», он ограничился лишь откровенным  «по принципу элементарной справедливости». В его взглядах уже проявлялись определённые черты: инстинктивное сочувствие к рабочему классу и недоверие к власти. Прибыв в Барселону, город, превратившийся во время войны в бесклассовую структуру, принадлежащую рабочим, он отметил:

‍

“Я не всегда до конца понимал сущность этого процесса, в некотором смысле даже не одобрял его, однако мне сразу стало ясно, что за такое положение дел стоит сражаться”.

‍

Оруэлл примкнул к троцкистскому ополчению во время Гражданской войны в Испании. Это вооружённое формирование позже объединилось с коммунистическим, приверженным Сталину и Советскому Союзу. После нескольких месяцев участия в боевых действиях на фронте, Оруэлл получил серьезное ранение в горло от пули франкистского снайпера. Этот инцидент чуть не стоил ему жизни и оставил его на некоторое время без голоса. Восстановление заняло много времени, и Оруэлл был вынужден покинуть фронт. Он описал этот опыт как «весьма необычный», подчеркивая не только физическую боль от ранения, но и психологическое воздействие этого травматического события на его взгляды и убеждения.

Пережив это событие, его травма стала поворотным моментом в его политическом мироощущении. Коммунистическая фракция, приверженная Советскому Союзу, стала доминирующей в испанском правительстве и начала преследовать троцкистов. Это предательство было особенно шокирующим, учитывая, что обе стороны ранее сражались вместе против фашистов. Многие из знакомых Оруэлла были арестованы или убиты, а против них были выдвинуты клеветнические обвинения, которые быстро распространились по всему миру благодаря левым СМИ. Понимая риск своего ареста, Оруэлл решил покинуть Испанию и вернуться в Англию.

В дальнейшем Оруэлл часто говорил о событиях в Испании, утверждая, что они были связаны с политическими репрессиями в Советском Союзе. Он был убежден, что Запад слепо верил советской пропаганде, и писал об этом в своих работах.

‍

“Для меня было непомерно важно, чтобы люди в Западной Европе видели советский режим таким, каков он был на самом деле”.

‍

Оруэлл опубликовал произведение «Скотный двор», являющееся тонко замаскированной критикой Советского Союза. В нём он фактически подчёркивает, что Советский Союз далек от изображения счастливого, свободного и равноправного общества, к которому он претендовал. На деле это общество, где диктаторское меньшинство манипулирует массами с помощью пропаганды и политического террора, игнорируя их реальные интересы. Одним из наиболее ярких примеров абсурдности и несправедливости этой ситуации стало высказывание правящих свиней на ферме:

‍

“Все животные равны, но некоторые животные более равны чем другие”.

‍

Оруэлл предупреждал о рисках невежества в обществе, где власть играет решающую роль, приводя в пример Боксера, который трудился без устали годами. Несмотря на его преданность, Боксеру не предоставляют обещанную пенсию, отправляя его на убой для производства клея. Эта история отражает глубокую озабоченность Оруэлла по поводу Советского Союза, который, по его мнению, был лишь одним из примеров того, как политические силы манипулируют правдой. Развивая эту идею, Оруэлл подчеркивал тенденцию людей видеть мир через призму своих убеждений.

‍

“Что меня поразило тогда и продолжает поражать с тех пор, это то, что люди верят в зверства или не верят в них исключительно на основе своих политических предубеждений. Каждый человек убежден в зверствах противника и отказывается верить в зверства, совершаемые его собственной стороной, не тратя времени на изучение доказательств”.

‍

Оруэлл часто критиковал интеллектуалов и представителей средств массовой информации за их отрыв от реальности. По его мнению, находясь в мире идей и теорий, многие упускают из виду реальные проблемы конкретных людей, что влияет на достоверность информации и утрату объективности. Он подчеркивал, что интеллектуалы зачастую не осознают практических последствий своих теоретических построений и советов. Джордж верил, что истина и честность важнее идеологической принадлежности или академической репутации. Особенно это становится заметным при анализе его отношения к освещению Гражданской войны в Испании. Оруэлл критически относился к тому, как многие западные СМИ представляли события этой войны, исходя из своих политических убеждений, а не фактов.

‍

“В Испании я впервые столкнулся с газетными сообщениями, которые не имели никакого отношения к фактам, даже к тому отношению, которое обычно присуще обману. Я видел сообщения о великих битвах там, где на самом деле не было ни одного выстрела, и о тишине, где сотни людей теряли жизни. Я видел, как отважные солдаты, сражавшиеся под знаменами, были клеймены трусами и предателями, в то время как те, кто никогда не испытал кровавых испытаний, возносились в ранг героев побед. Лондонские газеты распространяли эти ложные сюжеты, а нетерпеливые интеллектуалы строили эмоциональные конструкции вокруг событий, которых никогда не было. В действительности я наблюдал, как история формировалась не на основе того, что действительно происходило, а на основе того, что, по разным “партийным линиям”, должно было произойти”.  

‍

В этом контексте Оруэлл также обратил внимание на пропаганду фашистов во время Гражданской войны в Испании. Он считал, что пропаганда фашистов была даже более омерзительной, чем та, которую распространяли коммунисты. По его мнению, фашистская пропаганда была направлена на создание иллюзии единства и национального величия, игнорируя при этом реальные страдания и потери населения. Основываясь на своем опыте и анализе событий, Оруэлл сделал вывод о том, как важно быть критически настроенным к любой информации, особенно в условиях политического конфликта.

‍

“Эти вещи пугают меня, потому что всё чаще возникает ощущение, что сама идея объективной истины исчезает из нашего мира. Это беспокоит меня, ибо я готов поверить, что история в большинстве своем неправильна и предвзята, но что меня особенно тревожит в нашем времени, так это отказ от идеи, что история может быть написана истинно. Раньше люди сознательно лгали или неосознанно преукрашивали свои записи, или же они боролись за правду, осознавая, что могут совершить ошибки. Но в любом случае они верили в то, что “факты” существуют и их можно отследить в большей или меньшей степени”.

‍

Оруэлл считал, что отказ от признания существования общей объективной реальности является основой для деспотизма. Этот аспект занимал центральное место в его творчестве, где он высказывался против как фашизма, так и советского коммунизма, акцентируя внимание на том, как люди могут исказить факты ради политических интересов. Он рассматривал диктатуру как систему, угнетающую индивидуальность во имя какой-либо политической доктрины. Оруэлл говорил, что такая система не только запрещает высказывать и думать определенные мысли, но и навязывает свою идеологию, контролируя эмоциональную жизнь человека. В его романе «1984» Оруэлл показывает, как индивидуальность главного героя, Уинстона Смита, подавляется. Люди, допускающие "мыслепреступления", сталкиваются с жестокими наказаниями, вплоть до перевоспитания, чтобы их взгляды соответствовали официальной линии партии.

Джордж был особенно обеспокоен тем, как тоталитарные идеи проникали в различные страны, включая Германию, Италию и Советский Союз. Однако он также видел, что подобные идеи могут распространяться и в более тонких формах, даже в таких странах как Англия, где общество само навязывает определенные взгляды. Он называл людей, которые безоговорочно следуют этим взглядам, «граммофонными разумами».

В  «1984» жена Уинстона, Кэтрин, становится примером человека, который полностью предался идеологии партии. Оруэлл отмечал, что такое слепое следование отбирает у людей человечность, превращая их в простые инструменты системы. Он подчеркивал, что тоталитарные режимы могут удерживать власть только разрушив веру в объективную истину и заставив людей принимать искаженную реальность, созданную партией.

‍

“Особенность тоталитарного государства в том, что, хотя оно контролирует мысль, оно не исправляет ее. Оно устанавливает неоспоримые догмы и изменяет их изо дня в день. Оно нуждается в догмах для абсолютного подчинения своих граждан, но не может избежать изменений, которые налагаются политическими обстоятельствами. Оно претендует на непогрешимость, одновременно атакуя саму идею объективной истины”.

‍

Он утверждал, что язык может поддаваться тоталитарным влияниям, так как его можно применять для искажения истины, скрытия действительности и даже притупления сознания слушающих людей. Это находит свое отражение в «Новоязе» в книге «1984» года — языке, который с каждым годом сужается, стремясь ограничить диапазон мыслей. Таким образом, язык становится инструментом контроля над сознанием граждан, делая невозможным даже мышление вне установленных рамок ортодоксальных взглядов.

Оруэлл тревожился из-за распространения тоталитаризма по всему миру. По его мнению, существуют две защиты от него: первая — убеждение в существовании объективной реальности, несмотря на попытки её отрицания, и вторая — либеральная традиция свободы и равенства, предоставляющая право защищать эту реальность от политического давления, даже если она становится непопулярной. Он дал определение свободе, говоря:

‍

“Свобода — это право говорить людям то, чего они не хотят слышать”. <...> “Любое нарушение интеллектуальной свободы и идеи объективной истины на долгий срок угрожает каждому аспекту мышления”.

‍

Свои идеи Оруэлл связал воедино в дневниковой записи, написанной Уинстоном Смитом в “1984”, в которой говорится:

‍

“Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре. Если дозволено это, все остальное отсюда следует”.

‍

В то время как Джордж Оруэлл отстаивал свободу индивидуальности, он не принадлежал к либералам в традиционном смысле этого слова. Он был противником капитализма, полагая, что этот порядок обременяет эксплуатацией. Он считал, что писатели могут подчиняться финансовым стимулам и говорить то, что, по их мнению, хотят услышать люди, вместо того чтобы высказывать свою истину. Он также отмечал, что социальное неравенство приводит к неравенству в политическом влиянии, делая капиталистические общества неспособными реализовать полноценную демократию. Он придерживался взгляда, что моделью, которая лучше всего поддерживает принципы свободы и равенства, является демократический социализм. Для Оруэлла демократический социализм не означал просто вариацию капитализма с улучшенным благосостоянием. Это означало использование демократии для голосования в новом, в основном бесклассовом обществе, с централизованными средствами производства и уровнями доходов, контролируемыми примерно, но не совсем равными. Поддержка Оруэллом демократического социализма в большей степени мотивировала его творчество, чем многие себе представляют. Как он объяснил в предисловии к “Скотному двору", его книга не осуждала социализм, а скорее стремилась отделить его от советского коммунизма и создать возможность для возрождения социализма. Самый обширный аргумент в пользу демократического социализма, сформулированный Оруэллом, содержался в его произведении “Лев и единорог: социализм и английский гений”, написанном в Англии в 1941 году, когда над ними пролетали немецкие бомбардировщики. Несмотря на то, что режим Гитлера был морально неправильным, Оруэлл утверждал, что англичане могли извлечь из него некоторые практические уроки. Он высказался о правящем английском классе следующим образом:

‍

“Чтобы понять фашизм, им пришлось бы изучить теорию социализма, что заставило бы их осознать, что экономическая система, в которой они жили, была несправедливой, неэффективной и устаревшей”.

‍

Оруэлл верил, что военные успехи Гитлера, основанные на присвоении аспектов социализма, физически разрушили капитализм и окончательно доказали превосходство плановой экономики над бесплановой. Он описывал фашизм как форму капитализма, в которой черпаются элементы социализма, придающие ему эффективность для военных целей. Одновременно он проводил четкую грань между ними, утверждая, что социализм стремится к созданию мирового государства, где люди свободны и равны. Он считал равенство в правах человека само собой разумеющимся, в то время как фашизм, напротив, основывается на вере в неравенство между людьми, а в случае Германии — в превосходство немецкой нации. Оруэлл полагал, что для того чтобы Англия одержала победу в войне, необходимо превратить ее в революционную борьбу, ведя войну не только против Германии, но и против классового неравенства.

По завершении войны, Оруэлл открыто задумался над своими утверждениями и признал, что в некоторых аспектах он ошибался, однако он по-прежнему верил в идеал социализма. В сводном обзоре своей собственной карьеры в 1946 году он сказал:

‍

“Война в Испании и другие события 1936 и 1937 годов перевернули мои взгляды, и с тех пор я осознал свое место. Каждая серьезная работа, которую я написал с 1936 года, была направлена, прямо или косвенно, против тоталитаризма и в поддержку демократического социализма”.

‍

По окончании Второй мировой войны Оруэлл освободился от необходимости писать в основном о политике и с радостью обратился к другим темам. В своих последующих работах Оруэлл исследовал природу гедонизма и высказывал мнение, что современные изобретения, такие как кино и радио, ослабляют наше сознание и омрачают наше любопытство. Вместо этого он призывал сохранять простоту в жизни и применять моральный фильтр к новым научным и промышленным продуктам, спрашивая себя: “Сделает ли это меня более человечным или менее?” Однако, по собственному признанию Оруэлла, именно политика пробудила в нем лучшие качества.

‍

“Оглядываясь на свою работу, я замечаю, что именно там, где отсутствовала политическая цель, я неизменно создавал безжизненные книги, заблудившись в пустых фразах, украшенных безсмысленными эпитетами и лишенных смысла”.

‍

Оруэлловский глубокий анализ политических реалий своего времени делает его одним из самых проницательных мыслителей XX века. Его произведения продолжат вдохновлять и вызывать к размышлениям будущие поколения, утверждая его бессмертное место в анналах литературы и политической мысли.

‍

— Anna Palooza